рвется там, где тонко.
Год и месяц...как обычно,как закономерно. А привыкнуть всё равно не могу. Даже наоборот, с каждым разом всё тяжелее.
«... Как здоррво в стае. Все вместе, всё на всех. Каждый особен, каждый принят. Это даже можнр назвать рисунком....конечно же импрессионизмом. Разрозненныемазки характеров, таких разных, таких единых. Именно единых. Единою мыслей, единым чувством, единым словом. Но все вместе, на одном холсте. Все вместе вырисовываются в лёгкую и приятную картину, вибрирующую и дышащую. Тяжело жить без стаи. Ещё тяжелее быть неизгнанным, но потерявшим её. Больно. Очень больно выпасть из стаи, которая стала чем-то бОльшим, чем до одурения близкие. Тяжело остаться без стаи, когда ты толтко-только распробовал её неповторимый вкус. А ещё тяжелеее осозновать, что в стае ты лишний, ты мешаешь. Никто об этом не скажет, но беседа всё натянутее, радость встречи «не твкая», вроде есть, но чувствуется что не было и не было. С «не было» им лучше, чем «было».....»
стая моя... Уже не моя, я вновь без стаи.
«... Как здоррво в стае. Все вместе, всё на всех. Каждый особен, каждый принят. Это даже можнр назвать рисунком....конечно же импрессионизмом. Разрозненныемазки характеров, таких разных, таких единых. Именно единых. Единою мыслей, единым чувством, единым словом. Но все вместе, на одном холсте. Все вместе вырисовываются в лёгкую и приятную картину, вибрирующую и дышащую. Тяжело жить без стаи. Ещё тяжелее быть неизгнанным, но потерявшим её. Больно. Очень больно выпасть из стаи, которая стала чем-то бОльшим, чем до одурения близкие. Тяжело остаться без стаи, когда ты толтко-только распробовал её неповторимый вкус. А ещё тяжелеее осозновать, что в стае ты лишний, ты мешаешь. Никто об этом не скажет, но беседа всё натянутее, радость встречи «не твкая», вроде есть, но чувствуется что не было и не было. С «не было» им лучше, чем «было».....»
стая моя... Уже не моя, я вновь без стаи.